Золото тайги - Страница 60

– Давай, заходь, вызывают, – послышался голос красноармейца.

Лукин выкинул самокрутку, затер носком сапога, выдохнул и шагнул к двери. В кабинете сидели несколько человек. В самом центре бородатый, как старовер, командир армии, суровый большевик Рейнгольд Иосифович Берзин, которого Владимир Павлович видел впервые.

– «Комиссар Лукин, уполномочен Уральским областным советом на перевозку особо ценного груза. Груз не доставил до Москвы, спрятал. Чем подверг Советскую республику финансовой опасности, а врагу предоставил шанс получить дополнительную помощь», – зачитал бумажку человек, сидящий рядом с Берзиным.

Командующий армией подвигал бородой.

– Груз какой?

– Золото, товарищ Берзин.

– Много?

– Не могу знать, описи нет, вывозили в спешке.

– Золото достали из тайника, где он его спрятал?

– Так точно, товарищу Ленину доложили и отдали подробную карту, товарищи из Москвы золото достали и вывезли.

Берзин опять подвигал бородой.

– Ясно. Этого расстрелять – и точка. Займемся более неотложными делами. Нам приказано наступать на Екатеринбург, так что, товарищ Лашевич, доставайте карту, зовите командиров дивизий и начнем подготовку. Чего ждете? – кивнул бородищей на Лукина. Владимира Павловича увели.

В Особом отделе Лукина завернули: некогда, пусть ведут в Уральскую Чеку – там разберутся. Повели туда. Просидев некоторое время в подвале, импровизированной камере, Владимир Павлович был принят самим начальником, товарищем Лукояновым, бывшим слегка в подпитии и уже при Лукине употребившим стакан с прозрачным напитком.

– Ну-с, кто тут у нас, что тут? А, бумажка от Реввоенсовета, так-с, любопытно… Расстрелять! Интересно, вот даже две «с» написали, молодцы! А ты кто, товарищ? За что тебя расстрелять? – Федор Николаевич был явно в ударе после дозы алкоголя.

– Лукин моя фамилия, мой отец известный в Перми революционер, вы его позовите, он подтвердит!

– Ага, в Перми, известный. Что-то не припоминаю, милейший. Расстрелять, однако, вас положено, так что тянуть? Колчак скоро к городу подойдет – хана тогда нам, а вы, контрреволюционер, – нерасстрелянный. Нехорошо. Пашка!

В дверь кабинетика сунулась лохматая голова солдатика.

– Чаво, Федор Николаич?

– Ну-ка, позови сюда товарища Малкова.

– Дык бежать надоть, телефон не работает, едрить его…

– Ну так беги!

Товарищ Лукоянов налил еще немного прозрачной жидкости, подмигнул Владимиру Павловичу и выпил. Товарищ Малков пришел быстро: видать, недалеко было.

– Будешь рюмашку? – спросил его Федор Николаевич. Товарищ Малков кивнул, выпил, крякнул, пощелкал пальцами, но закуски на столе не было.

– Вот, привели гражданина, расстрелять приказано.

– Ну так за чем же дело стало? Сейчас позову Ляксея – и готово.

– Гражданин утверждает, что его отец – известный революционер и что партия ошиблась, приговорив его в расход. Знаешь такого, Лукина?

Малков задумался, потом кивнул:

– Из бывших, но наш, помогал крепко пролетариям. Но если партия решила – значит, в расход.

– Товарищи! Я вам могу дать… кое-что… – Лукин подавился, закашлялся.

– Чего ты мне дашь, контра? Я и сам у тебя всё заберу, когда пулю в лоб загоню, – рявкнул раскрасневшийся от выпитого товарищ Малков.

– Подожди, подожди… Что у вас есть, что вы можете дать? – Товарищ Лукоянов придвинулся ближе к Владимиру Павловичу.

– У меня есть немного золота, товарищи.

– Пара колечек да ложечка? В расход контру. Еще и подкупить нас, пролетариев, хочет гнида царская!

– Нет, слитки! Слитки золота!

– Да ну? И сколько же их у вас? – внимательно глядя в глаза Лукину, спросил начальник Уральской Чека. Товарищ Малков тоже примолк, про контру более не упоминал, слушал.

– Пуд наберется, товарищи. Экспроприировал у белых в Екатеринбурге, да не успел отдать. Ей-богу, хотел. Вот могу вам отдать.

– Ну, допустим. И что же вы хотите-с за это? Жизнь?

– Хочу служить трудовому народу и революции. Я много могу. Могу на фронт, могу в тыл Колчака, партизан подымать по деревням.

Малков озадаченно молчал. Лукоянов задумался, потом сказал:

– Дам вам человека, с ним сходите за золотом. Принесете – я вам мандат, поедете в Екатеринбург, там встретитесь с нашими товарищами из подполья, они передадут одну вещь, ее мне доставить надо. Как доставите – получите мандат комиссара, пойдете начальником в войска, не рядовым. Согласны?

Владимир Павлович горячо закивал. Малков недоуменно смотрел на Лукоянова.

– А я чо? А мне?

– А с тобой, дорогой товарищ Малков, мы завсегда всё решим полюбовно. – Лукоянов налил водки, подал ему и выпил сам. – Иди, товарищ, неси награбленное революцией.

Владимир Павлович медленно вышел из кабинетика. «Слава богу, обошлось». – И пошел отдавать золото.

Уже на следующий день он трясся в вагоне в сторону Кунгура, имея в подкладке пальто мандат, выданный ему Уральской Чрезвычайной комиссией по борьбе с контрреволюцией о том, что он есть настоящий чекист и преданный борец за дело трудового народа. После Кунгура до Ревды поезд шел медленно, никто не знал, где красные войска, где белые, а в Ревде вообще остановился.

Владимир Павлович дальше отправился пешком. К утру он добрел до знакомого Екатеринбурга, переулками добрался до назначенного места, постучал в дверь бревенчатого дома.

– Кто там шляется в такое время? А ну пошел!

– От Марата! Пришел за вещами! – произнес Владимир Павлович условную фразу. Дверь стукнула щеколдой и, скрипнув, отворилась. В темноте проема показался человек с револьвером.